С истертою и ветхою сумой
Бедняжка-нищенький под оконьем таскался
И, жалуясь на жребий свой,
Нередко удивлялся,
Что люди, живучи в богатых теремах,
По горло в золоте, в довольстве и сластях,
Как их карманы ни набиты,
Еще не сыты!
И даже до того,
Что, без пути алкая
И новаго богатства добывая,
Лишаются нередко своего
Всего.
Вон бывший, например, того хозяин дому
Пошел счастливо торговать;
Расторговался в пух. Тут, чем бы перестать
И достальной свой век спокойно дожинать,
А промысел оставить свой другому —
Он в море корабли отправил по весне;
Ждал горы золота; но корабли разбило;
Сокровища его все море поглотило;
Теперь они на дне,
И видел он себя богатым, как во сне.
Другой, тот в откупа пустился
И нажил было миллион,
Да мало: захотел его удвоить он,
Забрался по уши, и вовсе разорился.
Короче, тысячи таких примеров есть;
И по делом: знай честь!
Тут Нищему Фортуна вдруг предстала
И говорит ему:
— «Послушай, я помочь давно тебе желала;
Червонцев кучу я сыскала;
Подставь свою суму;
Ее насыплю я, да только с уговором:
Всё будет золото, в суму что попадет;
Но если из сумы что? на пол упадет,
То сделается сором.
Смотри-ж, я наперед тебя остерегла!
Мне велено хранить условье наше строго;
Сума твоя ветха, не забирайся много,
Чтоб вынести она могла»;
Едва от радости мой Нищий дышет,
И под собой земли не слышит!
Расправил свой кошель, и щедрою рукой
Тут полился в него червонцев дождь златой
Сума становится уж тяжеленька.
— «Довольно ль?» — «Нет еще». — «Не треснула б?» — «Не бойсь».
— «Смотри, ты Крезом стал». — «Еще, еще маленько:
Хоть горсточку прибрось».
— «Эй, полно! Посмотри, сума ползет уж врозь».
— «Еще щепоточку». Но тут кошель прорвался,
Рассыпалась казна и обратилась в прах;
Фортуна скрылася: одна сума в глазах,
И Нищий нищеньким попрежнему остался.